нейтан не просто живет в денвере – он живет его скрытой, пульсирующей историей, вытягивая ее из тени забытых архивов и шепота полуночных подкастов. у него вечно растрепанные светлые волосы, которые спустя три минуты после укладки превращаются в хаос - он запускает в них пальцы в минуты задумчивости почти что машинально, неосознанно, будто это отображает его хаотичный мыслительный процесс.

его дни начинаются до рассвета, с крепкого дымящегося кофе, чей терпкий аромат смешивается с запахом старых бумаг в его лофте – его личной крепости и лаборатории. нейтан не признает будильников; его внутренний ритм диктуется нерешенными загадками, которые витают в воздухе. он может часами пропадать в глубинах городских архивов, где каждый лист, каждая пылинка несет в себе эхо прошлого, или бродить по заброшенным районам; его камера всегда наготове, ловя мимолетные тени и забытые детали, что другие просто не замечают. эти спонтанные путешествия, будь то в другой штат ради встречи с последним свидетелем или просто по узким улочкам старого денвера, для него не отдых, а способ дышать.

в кармане его неизменно находится блокнот, исписанный мелким хаотичным почерком, а в руках часто оказывается какой-то незаметный предмет – ручка, гладкий камень, что угодно, что помогает ему сосредоточиться, когда его затягивает в водоворот размышлений. он говорит быстро и его низкий, немного хриплый голос, словно созданный для радиотрансляций, умеет увлечь слушателя в самые потаенные уголки истории.

поздние вечера для него часто сливаются с ранним утром; он находит особую ясность мысли в эти часы, когда город затихает. тогда он монтирует свои ролики или пишет статьи для блога, выстраивая из разрозненных фрагментов убедительные повествования, или просто слушает джаз, позволяя музыке заполнить пространство, пока его мысли теряются в лабиринтах человеческой памяти.

он вечно живет на грани, балансируя между видимой реальностью и тем, что скрывается под ее поверхностью. его стихия – это нераскрытые тайны, забытые истории, и он готов идти на любые риски, чтобы вытащить их на свет. запах дождя на горячем асфальте, старой бумаги и древесных нот костра - его запах хочется вдыхать носом до боли в легких и чтобы он окутывал, как одеяло.

нейтан сидит в голове стеллы назойливой и колкой иглой, что она не может вытащить и выбросить. он вечно лезет во что-то, что должно оставаться нетронутым, вытаскивает все на свет божий и привлекает многочисленную аудиторию к своим трукрайм подкастам. у нейтана есть все черты настоящего детектива, но он никогда не хотел связывать жизнь с полицией по личным причинам. а еще у него есть все черты, чтобы бесить стеллу.

---

дополнительно: заявка в пару на энергию энемис ту лаверс, потому что в начальной точке мы бесим друг друга до скрежета зубов и трясущихся пальцев. все, что было в прошлом нейтана я предлагаю вам придумать самостоятельно. у него есть семья? хорошо. есть бывшая жена? почему нет. в плане истории вы можете крутить его как хотите, потому что я не люблю ограничивать соигрока только собой и своим видением.

имя и фамилия менябельны, тут я предлагаю просто то, что взбрело в голову, а внешность вот оставьте, пожалуйста. но если прям совсем-совсем не заходит, то можно попытаться меня убедить предложив альтернативы.

по активности - пишу посты 4-5к, лапслоком, третье лицо, в темпе пост в пару недель. иногда чаще, иногда реже, зависит от реаловой ситуации. от вас хотелось бы видеть активность хотя бы какую-то, а не просто зашел-отдал пост-пропал.

графикой обеспечу, у нас тут довольно комфортно и есть с кем поболтать.
приходите, буду ждать 

Я называла её мисс Вечернее Молоко.

Не потому что у неё была кожа цвета топлёного сливочного. Не потому что она носила белое. А потому что от неё пахло чем-то очень мамским. Успокаивающим. Как молоко с медом в постель, когда тебе десять и всё ещё кажется, что кто-то в этом мире знает, что делает.

Она была моей наставницей. Типичная взрослая женщина из фильмов, которые ты смотришь с выключенным звуком после полуночи, во мраке исследуя свое неказистое тело. Вызывающее каре. Голос с хрипотцой, как будто каждое её утро начиналось с сигареты и сожаления. Запах духов, от которых внутри становилось щекотно … и мерзко. Но по-хорошему мерзко.

Я хотела быть ею.

Хотела стать ею, как ребёнок хочет стать принцессой или ведьмой. Только я не была ребёнком, и она – ни то ни другое.

Мы начали говорить о картинах, потом о смерти. Потом о сексе. В таком порядке. Она называла это интеллектуальной близостью. Я называла это — пятницей. Я приносила ей эскизы, она — вино и вопросы. Один из них: «Ты когда-нибудь чувствовала себя любимой?»

Я солгала. Ответила: «Да». Потому что если сказать «нет», взрослые начинают лечить тебя. А я не хотела быть вылеченной. Я хотела быть понятой.

Она смотрела на меня, как смотрят взрослые, которым скучно от взрослых. Как будто я — последний нестандартный вопрос на экзамене, где все остальные уже сдали бланки и ушли курить.

И вот однажды, между репродукцией Рембрандта и телом на её диване, я поняла: это не любовь.

Это был «голод».

Просто я слишком давно не чувствовала тёплого, настоящего, домашнего. Я искала не губы. Я искала колыбель. Кто-то ищет Христа. Кто-то — героин. А я искала семью, которая бы не ушла.

Но она ушла.

Быстро. Громко. Как хлопок дверью на сквозняке. Без истерик. Просто в её взгляде больше не было интереса. Как будто я – книга, которую она уже читала, и даже с подписями на полях ничего нового не найдёт.

«Ты слишком многого хочешь», — сказала она.

А я, правда, хотела многого. Хотела, чтобы она была всем.

Матерью, отцом, утешением, сексом, правильной реакцией на мои шрамы. Хотела, чтобы она знала, сколько сахара я кладу в чай, и знала, почему. Хотела, чтобы она обняла меня так, как не обнимают тех, кого просто любят. А тех, кого боятся потерять.

Но она не боялась.

Я – да.

И это, наверное, и есть взрослая любовь. Когда один любит, а другой читает новости.

---

дополнительно: в общем, ищу нечто сложное, эмоциональное и ... неправильное. Отойдя от лиричного, добавлю ясности: познакомились в Нью-Йорке, скорее всего - в художественной галерее. Лори [имя на твой вкус, пока просто назову так] заинтересовалась юной Хлоей, когда той едва ли исполнилось семнадцать лет. Она почувствовала в ней надлом и поспешила засунуть в трещину свои руки, чтобы разодрать и вывернуть наизнанку, чтобы увидеть всю боль, что скрывалась внутри столь хрупкого сосуда. Хлоя для Лори была сублимацией. Глотком свежего воздуха. Забавной игрой в давно наскучившем мире. Она лгала ей - много, часто, но так искусно, что невольно верила сама во все: "люблю", "ты уникальная", "навсегда". Но, как и всё, что слишком надолго затягивается, роман с неопытной нимфеткой ей наскучил и Лори просто исчезла.
Лично я вижу её мошенницей в широком смысле этого слова: как по профессии, так и по натуре. Очень интересная и яркая, умеющая менять образы, как перчатки. Коварная, жестокая, но чертовски обаятельная женщина.